В последних стихах Есенина, стихах 1925 года, нет больше злого отчаяния и кабацкой тоски. В основном эти стихи напоены тихой грустью, в которой сквозит светлая печаль:

Видно, так заведено навеки -
К тридцати годам перебесясь,
Все сильней, прожженные калеки,
С жизнью мы удерживаем связь.

    Былая жизнь представляется в образе бешеной тройки, которая "прокатилась на всю страну", "напылила" и "накопытила". Усталая душа пытается "разобраться во всем, что видели", простить обидчиков и себя… Человеческая мудрость - в добре ко всем и каждому, и поэтому поэт говорит: "Каждый труд благослови, удача!" - и еще более пронзительное: "Эту жизнь за все благодарю".

    Однако в этих стихах нет окончательного примирения с собой. В них звучит мотив безысходности, воплощенный в образах тройки, пронесшейся мимо, безумной песни "под тальянку", снежного савана.

    Последнее стихотворение поэта, написанное кровью из разрезанных вен в номере гостиницы "Англетер", звучит тоскливо и обреченно: "В этой жизни умереть не ново, / Но и жить, конечно, не новей".