Третий том открывается циклом "Страшный мир". Образы этого мира появлялись в его творчестве и ранее ("Фабрика" - 1 том, "Сытые" - 2 том), но именно в третьем томе образ страшного мира был завершен во всей пугающей безысходности.

Было бы ошибкой трактовать тему "страшного мира" как обличение буржуазной действительности. В этих стихах действительно есть социальные мотивы, но они вторичны.

Глубинная же суть этих стихов состоит в том, что человек испытывает губительное воздействие этого мира, который убивает его душу. Человеком овладевают мучительные страсти, он не может ни верить, ни любить, ни страдать.

В этом мире любовь - поединок ("В ресторане"), основа отношений между людьми - цинизм и злоба. Город населен "живыми мертвецами" ("Пляски смерти").. Все чувства в них вытеснила холодная ирония. В стихотворениях из цикла "Жизнь моего приятеля" дана как бы поэтическая история человека, который растратил все сокровища души, уже не умеет ни радоваться, ни ужасаться, а лишь с опустошительной иронией, настоянной на цинизме, может "найти весьма банальной смерть души своей печальной".
Мотив безысходности жизни обнажено просто и страшно звучит в стихотворении "Ночь, улица, фонарь, аптека…" Короткие слова назывного предложения звучат, словно гулкие шаги одинокого пешехода на ночной улице, где даже свет - "бессмысленный и тусклый".

В первой строфе картина ночной улицы завершается словами:

Как все будет? Так же, как это изображено в первых строчках. Из этого сочетания рождается поразительный и страшный эффект - жизнь, похожая на ночь, или ночь с "бессмысленным и тусклым светом" длиною в "четверть века".

И этот образ ночи из конкретного перерастает в символический. Ночь воспринимается и как реальное время суток, и как образ мира, мрачного, пустого, страшного и безысходного.

Первая и последняя строчки стихотворения практически зеркальны. И эта "зеркальность" создает эффект замкнутого круга пустоты и тоски.
В циклах "Возмездие" и "Ямбы" тема "страшного мира" продолжается. Сам поэт говорил об этих стихах: "Лучше бы было этим словам остаться несказанными. Но я должен был их сказать. Трудное надо преодолеть. А за ним будет ясный день".